Что бы ты ни сделал в жизни – это будет незначительно. Но очень важно, чтобы ты это сделал, потому что больше этого не сделает никто (с)
Предвесенняя уборка 
Кали – богиня-мать и символ разрушения, но прежде всего, женщина и ничто человеческое ей не чуждо
читать дальшеНекоторое время Кали смотрит на круглый диск луны. В ее памяти всплывают одна за другой картины прошлого длинною в тысячи лет. Целая эпоха, в которой переплелись воедино рождение и смерть, созерцание и разрушение. Прошлое, в котором она познала все оттенки любви и ненависти. Глупые чувства – удел смертных, а Боги должны быть хладнокровны, - повторяет Кали, но в очередной раз ловит себя на мысли, что они из века в век становятся все больше похожи на людей. Она помнит первую встречу с Локи. Обмен взглядами и колкостями. Он – хитрец и позер. Она – надменна и независима. Тогда они схлестнулись, как неутихающее пламя и бушующий океан. С Локи она познала все то, что смертные называют любовью – все оттенки этого глупого чувства, делающего ее слабой. Слабой перед ним...
Кали перевела взгляд на линию горизонта – туда, где кромка густого леса соприкасается с чернильным покрывалом неба, щекоча его кронами деревьев. Все это совсем скоро может исчезнуть. Сгореть в огне битвы Михаила и Люцифера – двух драчливых и упрямых архангелов, мерящихся песочницами… Ото всего этого мира не останется и камня на камне. Все, что Кали на протяжении веков оберегала, будет просто уничтожено парочкой глупых самонадеянных мальчишек.
- Ты прекрасна, - Бальдур приблизился бесшумно и обнял ее за талию, притянув к себе.
Он не доставляет проблем, - проскальзывает в голове и она позволяет ему уткнуться носом в сгиб плеча и шеи. С Бальдуром спокойно и она старательно забывает о том урагане, что создавался в сердце, когда ее вот также обнимал Локи. Она заставляет себя вычеркивать его из памяти…
Бальдур не задает лишних вопросов. Бог весны и света точно знает, чем заняты ее мысли, но он – терпелив и умеет ждать.
- Мы должны остановить архангелов, - не оборачиваясь к нему, наконец, произносит Кали. – Собраться и убить одного из них.
Бальдур отстраняется от нее и поворачивает к себе лицом. Он считает это безрассудством чистой воды, но не возражает. Бальдур верит в «свою» Кали, Его самое большое желание, чтобы когда-нибудь она стала по-настоящему «его».
- Ты знаешь, что это не так-то просто, - напоминает он о том, что Кали знает и без него. О чем знает каждый из богов.
- Мы соберем всех богов. Всех, кто трусливо не подожмет хвост перед крылатыми, - в голосе прорезаются властные нотки. У нее имеются козыри, о которых Кали пока не готова рассказать Бальдуру и она воспользуется ими при первой же возможности. Ведь ее долг – защищать этот мир. И если уж, кто его и разрушит, так это будет она сама.
- Они не смогут позабыть все свои распри, - Бальдур не сомневается в ней. Но его желание уберечь ее от опрометчивых поступков так сильно, что он готов посеять в сердце Кали зерно сомнений. – Сотни лет вражды и кровавой резни не смываются в одночасье, Кали. Ты знаешь это не хуже меня.
- Ради борьбы с общим врагом они позабудут о чем угодно, - хладнокровно отзывается Кали, вздернув подбородок. – И мы пойдем не с голыми руками.
- Хочешь использовать сосуды Михаила и Люцифера? Ты доверяешь Меркурию? – Бальдур бы ответил на собственный вопрос однозначным «нет», но Кали – она другая и он доверяет ее мнению.
- На сей раз он не обманывает, - холодно усмехается уголком рта Кали. Трудно врать, когда истекаешь кровью, а внутренности свились в настолько тугой узел, что неровен час разорвутся. Невозможно врать, когда знаешь, что тебе не сбежать, потому ты связан кровью с Кали-Разрушительницей.
- Нужна нейтральная территория для встречи, - последняя попытка воззвать к гласу разума Кали, к ее чувству самосохранения. Бальдур не допускает и мысли, что она отступится, но он должен – обязан – попробовать отговорить ее от этого отдающего сумасшествием плана.
- Меркурий уже позаботился об этом.
- Что требуется от меня? – Бальдур сдается на милость своей Кали.
- Просто будь рядом, - неожиданно для себя просит Кали, потому что этой ночью она может себе позволить эту простую человеческую слабость. А завтра… завтра никого из них уже может не быть среди живых, если только ее «козырь» - Габриэль не окажется столь предсказуемым, как ей того хочется…
Призрак солдата Конфедерации - Вэнса
читать дальшеТы не знаешь, что тогда происходило. Как нам приходилось защищать свое право на свободу и право на свободу наших семей. Против кого мы направляли оружие. Ты читал об этом лишь в жалких книгах по истории, в которых сухим профессорским языком перечисляются причины и следствия, описывается ход тех сражений. В них не осталось места «живым» людям. В них никогда не будет ни слова о таких, как я и Коллинз… Ты не имеешь ни малейшего представления об этих месяцах, свившихся в годы адской мясорубки, в которой мы полегли тысячами...
Тебе еще не довелось ощущать по рту проголкого вкуса предательства. Тебе не ведома ненависть. Всепоглощающая. Иссушающая изнутри. Пожирающая в тебе скудные остатки человечности. Оставляющая взамен только желание мстить, сметающее на своем пути все живое. И, быть может, потому мне не за что зацепиться в тебе. Возможно, поэтому позволяю тебе жить своей жизнью, не внося в нее хаоса разрушения. В некотором смысле я даже завидую этому твоему благословенному неведению и хочу поменяться с тобой местами. Но одергиваю себя. Ведь и тебе не избежать вяжущей горечи разочарования. И тогда… молись, чтобы я не почуял этого запаха и не пришел к тебе…
Тяжело осознать до конца, что я уже свел тесное знакомство со Смертью. Мы, я и эта старуха с косой, на «ты» уже очень давно. Чертовы полторы сотни лет. Мы с ней, вроде как, друзья-приятели. Она зашла ко мне в ту зиму 1864 и не пожелала выпускать из цепких объятий. Видать, уж сильно приглянулся ей мой серый мундир, сплошь покрытый заплатами… Мне кажется, ее костлявые пальцы до сих пор сжимают мое горло и шарят в гнилой плоти. Меня не опускает чувство, что она следует за мной бок о бок, с наслаждением вдыхая этот мерзостный душок… Будь все проклято! Но знаешь, Коллинз, раз уж Всевышний позволил мне задержаться в этом лживом мире, то я… Я стану его дланью карающей, прикасающейся к сонмам грешников, и, воздающей им по заслугам земным...
Измены. Ложь. Предательство. И далее по списку человеческих грехов, количество которых легион. Все это мы проходили в воскресной школе. Каждые хреновы выходные. Вместе с Коллинзом сидя на скамье в последнем ряду. Задирая и подтрунивая друг над другом. Пугая страшилками. Тайком сбегая со службы, чтобы поживиться горячей выпечкой у миссис Дженкинс или свежими яйцами в курятнике Филимора Флинта. Одноглазый проныра-ветеран не единожды ловил нас и тогда… Тяжела рука нашего папаши, так что доставалось нам обоим от него по самое не горюй.
Ударили по правой щеке – подставь правую, - изо дня повторял пастор, будь он неладен со своей праведностью, каждой заблудшей овце. Но знаешь, в чем проблема, брат? Я больше не могу подставить правую щеку, потому что безнадежно мертв. О! Ты бы удивился тому, насколько мертв! Мертвее твоих мертвых янки, которых тоже было не счесть в тот день на поле.
Почему Бог позволил тебе жить в то время, как я сам гнил в земле – могиле, выкопанной тобой – твоей попытке очистить свою совесть, замолить собственные грехи?... Почему ты вышел с оружием против меня – своей плоти и крови?... Почему предал наши идеалы?...
Впрочем… Какая разница, что ты ответишь…
Теперь, благодаря отменному чувству юмора твоего Боженьки, мне по силам искоренить таких, как ты – стереть с лица земли ваш прогнивший до основания род. Я отомщу тебе, брат. Я отомщу тебе, Сэм. Отомщу за Дина…
И не нужно взывать к нему – он все равно тебя не слышит. Он слушает только меня и бурление своей злости в крови. Он слушает меня, потому что нас обоих пожирает изнутри одна и та же вечно голодная тварь. И ты взрастил ее собственными руками, Сэм…
Я заглядываю к нему в душу. Читаю его мысли. И мне вдруг чудится, что я стою над озерной гладью, взирая на свое отражение. Он тоже познал Ад во всех его ипостасях. Ему также приходилось убивать, чтобы выжить. Его руки по локоть в крови, но он по-прежнему готов порвать всякого, кто посягнет на святая святых – его семью… Также, как и я когда-то…
Но знаешь, Сэм, что меня зацепило в нем больше? Причина того, почему неукротимая ярость выжигает в нем пустыню. Она проста, Сэм, - ты бросил его одного: подыхать! Вот что роднит меня с Дином. Вот что роднит тебя с моим братом. И пусть ты не хочешь признаваться самому себе, но вы с Дином и мы с Коллинзом – как две стороны одной медали, плавящейся в одной и той же геенне огненной. И да свершится правосудие и да будет отомщен, Вэнс, твой раб Божий!..
Азазель – один день из жизни мягкого и пушистого демона
…Наша служба и опасна, и трудна,
И на первый взгляд, как будто не видна,
Если кто-то кое-где у нас порой
В демоны не хочет…
читать дальшеБывало, стоишь на кладбище – никого не трогаешь, наслаждаешься зрелищем Вайомингского сияния – а над головой пули свистят и каждый смертный норовит всучить билетик на «Багамы». По доброте душевной, - невозмутимо пожимают они плечами и смотрят на меня честно-пречестно. Мол, открылся туристический сезон и мы всех… туристов совершенно бесплатно первым же классом отправляем туда - «на юга позагорать» - красноречиво косят глазами на Адские врата и берут меня в кольцо. Я-то сразу смекнул, что здесь подвох какой имеется – в целях самообороны применил приемы каратэ и предупредил, что еще знаю дзю-до, таэквандо и много других страшных слов. В общем, не поддаюсь на их уловки и объясняю, что у меня план на долгосрочную перспективу. Да и приказ от руководства имеется за подписью и печатью самого, сами знаете кого – как никак менеджер высшего звена по работе со здешней общественностью (обвожу не менее многозначительным взглядом кладбище с ее почившей в мир иной общественностью). Говорю, что смену себе набираю: свежую кровь, так сказать для Адских офисов. «Папа» доверил, и я не ударю лицом в нимб пернатым. Вот, кстати, мои визиточки, - поджидаю удачный момент и вручаю каждому из них по карточке. По лицам вижу, что парней не убедил, и признаюсь, положа руку, на сердце (ах, да – постоянно забываю, что сердце-то не мое, но это лишь технические мелочи…): последнее время все чаще подумывал на заслуженный отдых уйти – рвался книги писать о том, как стать хорошим демоном с подробным инструктажем. Название даже придумал – «Как быстро взлететь по адской карьерной лестнице». Потом решил, что «Мемуары честного демона» будут пользоваться большей популярностью, но и от них пришлось отказаться. На время… Но речь о другом. В одну из ночей начальство возьми, да после летучки заяви: «А вас, Азазель, попрошу остаться». Понятное дело – я вообще-то демон сметливый - речь пойдет либо о повышении, либо о премии за отличную службу навеки-вечные. А «папа» вверяет мне «подгузники»! Надо – так надо – решил я и разработал целую систему по воспитанию будущего поколения. Витаминчиками по часам поил. Сказочки рассказывал, чтобы первосортные кошмары снились. Да и родители в накладе не оставались. Работал же в ущерб компании – и совершенно бесплатное излечение от смертельного недуга вас или ваших близких, и о трудоустройстве-то деток позаботился… Трудился одним словом, на износ – вон сколько «костюмчиков» уже поизносилось…
Да, времена нынче не те. Выполнять свои должностные обязанности становится с каждым днем все опаснее. Подумываю, а не пойти ли в почтальоны – я очень коммуникабельный и собак люблю… Церберов…
А пока скрываюсь от назойливых «туроператоров» - ночной нянечкой подрабатываю – опыт-то имеется. И сказки мои слюнявым телепузикам нравятся. Вчера вот одну не дочитали, сегодня обещался продолжить. На чем мы остановились? Ага, вот:
…А в горнице той поджидали ее злые охотники. Заточили они горлицу в темнице без окон и дверей и как зарычат: «Будем экзорциамус мы читать и тебя вон отсюда изгонять». Взмолилась тоненьким голоском красна девица: «Не изгоняйте меня, добры молодцы. Любое желание выполню»…
Лилит
читать дальшеАзазель сказал, что вернет Отца.
Он сказал, что знает, как это сделать.
Азазель сказал – «у меня есть план: план на тебя, Лилит».
И я ответила, что он может на меня рассчитывать. Без колебаний. Не спрашивая о цене, которую он испросит взамен. Во мне не было ни капли сомнений, ведь я жаждала возвращения сына Зари не меньше, чем этого хотел сам Азазель. При всей своей прозорливости он так и не смог понять этой моей слепой веры в Светоносного. Веры, пронесенной сквозь пыль тысячелетий и жаркие костры самых темных уголков Ада, о которых не подозревает ни один смертный. Нас с ним разлучили так давно, что временами мне казалось, Светоносный сотрется из моей памяти, оставив мне в утешение лишь призрачную дымку, мираж, вечно ускользающий от меня. Но мои страхи оказались напрасны. Я по сей день помню каждую черточку его лица и помню его голос.
Бог изгнал Светоносного с Небес.
Он не сумел простить мне моего своеволия и не позволил вернуться в Райский сад. Место, которое однажды стало для меня слишком тесным. Место, которое можно было бы назвать Райской Клеткой – не иначе.
Нам не оставалось ничего другого, как учиться жить без Его благословения. Жить без Него.
И порой я ловила себя на мысли, что сын Зари создан для этой свободы. Он рожден для нее.
У нас родилось множество детей и бесчисленное их число мы похоронили возле пещеры на берегу моря, где нашли кров и тепло. Светоносный не оплакивал их, но я видела, как его терзает боль утраты, и просто старалась всегда быть рядом. Просто стояла бок о бок с ним на том самом берегу и бесцельно смотрела на пенистые гребни волн, накатывающие на песок...
В тот день море было особенно темным, небо затягивалось темно-серыми тяжелыми тучами и Светоносный сказал, что свергнет Бога с Его престола, что только так мы сможем обрести настоящую свободу. Я не пыталась переубедить его, хотя и должна была – теперь я это понимаю. Но тогда это казалось единственно верным. В то время я не могла предположить, чем закончится война ангелов. Я не допускала и мысли, что Михаил возьмется за меч, чтобы выполнить приказ своего Отца. Во мне до последнего жила надежда, что он найдет в себе силы воспротивиться Ему. Но я ошибалась. Мы все ошибались…
Азазель сказал, что у него есть план, как сломать шестьдесят шесть печатей и открыть Клетку. Он сказал мне, что после того, как будет сломана последняя печать, мы с Люцифером сможет воссоединиться навеки-вечные. И я согласилась без колебаний.
Кали – богиня-мать и символ разрушения, но прежде всего, женщина и ничто человеческое ей не чуждо
читать дальшеНекоторое время Кали смотрит на круглый диск луны. В ее памяти всплывают одна за другой картины прошлого длинною в тысячи лет. Целая эпоха, в которой переплелись воедино рождение и смерть, созерцание и разрушение. Прошлое, в котором она познала все оттенки любви и ненависти. Глупые чувства – удел смертных, а Боги должны быть хладнокровны, - повторяет Кали, но в очередной раз ловит себя на мысли, что они из века в век становятся все больше похожи на людей. Она помнит первую встречу с Локи. Обмен взглядами и колкостями. Он – хитрец и позер. Она – надменна и независима. Тогда они схлестнулись, как неутихающее пламя и бушующий океан. С Локи она познала все то, что смертные называют любовью – все оттенки этого глупого чувства, делающего ее слабой. Слабой перед ним...
Кали перевела взгляд на линию горизонта – туда, где кромка густого леса соприкасается с чернильным покрывалом неба, щекоча его кронами деревьев. Все это совсем скоро может исчезнуть. Сгореть в огне битвы Михаила и Люцифера – двух драчливых и упрямых архангелов, мерящихся песочницами… Ото всего этого мира не останется и камня на камне. Все, что Кали на протяжении веков оберегала, будет просто уничтожено парочкой глупых самонадеянных мальчишек.
- Ты прекрасна, - Бальдур приблизился бесшумно и обнял ее за талию, притянув к себе.
Он не доставляет проблем, - проскальзывает в голове и она позволяет ему уткнуться носом в сгиб плеча и шеи. С Бальдуром спокойно и она старательно забывает о том урагане, что создавался в сердце, когда ее вот также обнимал Локи. Она заставляет себя вычеркивать его из памяти…
Бальдур не задает лишних вопросов. Бог весны и света точно знает, чем заняты ее мысли, но он – терпелив и умеет ждать.
- Мы должны остановить архангелов, - не оборачиваясь к нему, наконец, произносит Кали. – Собраться и убить одного из них.
Бальдур отстраняется от нее и поворачивает к себе лицом. Он считает это безрассудством чистой воды, но не возражает. Бальдур верит в «свою» Кали, Его самое большое желание, чтобы когда-нибудь она стала по-настоящему «его».
- Ты знаешь, что это не так-то просто, - напоминает он о том, что Кали знает и без него. О чем знает каждый из богов.
- Мы соберем всех богов. Всех, кто трусливо не подожмет хвост перед крылатыми, - в голосе прорезаются властные нотки. У нее имеются козыри, о которых Кали пока не готова рассказать Бальдуру и она воспользуется ими при первой же возможности. Ведь ее долг – защищать этот мир. И если уж, кто его и разрушит, так это будет она сама.
- Они не смогут позабыть все свои распри, - Бальдур не сомневается в ней. Но его желание уберечь ее от опрометчивых поступков так сильно, что он готов посеять в сердце Кали зерно сомнений. – Сотни лет вражды и кровавой резни не смываются в одночасье, Кали. Ты знаешь это не хуже меня.
- Ради борьбы с общим врагом они позабудут о чем угодно, - хладнокровно отзывается Кали, вздернув подбородок. – И мы пойдем не с голыми руками.
- Хочешь использовать сосуды Михаила и Люцифера? Ты доверяешь Меркурию? – Бальдур бы ответил на собственный вопрос однозначным «нет», но Кали – она другая и он доверяет ее мнению.
- На сей раз он не обманывает, - холодно усмехается уголком рта Кали. Трудно врать, когда истекаешь кровью, а внутренности свились в настолько тугой узел, что неровен час разорвутся. Невозможно врать, когда знаешь, что тебе не сбежать, потому ты связан кровью с Кали-Разрушительницей.
- Нужна нейтральная территория для встречи, - последняя попытка воззвать к гласу разума Кали, к ее чувству самосохранения. Бальдур не допускает и мысли, что она отступится, но он должен – обязан – попробовать отговорить ее от этого отдающего сумасшествием плана.
- Меркурий уже позаботился об этом.
- Что требуется от меня? – Бальдур сдается на милость своей Кали.
- Просто будь рядом, - неожиданно для себя просит Кали, потому что этой ночью она может себе позволить эту простую человеческую слабость. А завтра… завтра никого из них уже может не быть среди живых, если только ее «козырь» - Габриэль не окажется столь предсказуемым, как ей того хочется…
Призрак солдата Конфедерации - Вэнса
О бедном солдате замолвите слово…
читать дальшеТы не знаешь, что тогда происходило. Как нам приходилось защищать свое право на свободу и право на свободу наших семей. Против кого мы направляли оружие. Ты читал об этом лишь в жалких книгах по истории, в которых сухим профессорским языком перечисляются причины и следствия, описывается ход тех сражений. В них не осталось места «живым» людям. В них никогда не будет ни слова о таких, как я и Коллинз… Ты не имеешь ни малейшего представления об этих месяцах, свившихся в годы адской мясорубки, в которой мы полегли тысячами...
Тебе еще не довелось ощущать по рту проголкого вкуса предательства. Тебе не ведома ненависть. Всепоглощающая. Иссушающая изнутри. Пожирающая в тебе скудные остатки человечности. Оставляющая взамен только желание мстить, сметающее на своем пути все живое. И, быть может, потому мне не за что зацепиться в тебе. Возможно, поэтому позволяю тебе жить своей жизнью, не внося в нее хаоса разрушения. В некотором смысле я даже завидую этому твоему благословенному неведению и хочу поменяться с тобой местами. Но одергиваю себя. Ведь и тебе не избежать вяжущей горечи разочарования. И тогда… молись, чтобы я не почуял этого запаха и не пришел к тебе…
Тяжело осознать до конца, что я уже свел тесное знакомство со Смертью. Мы, я и эта старуха с косой, на «ты» уже очень давно. Чертовы полторы сотни лет. Мы с ней, вроде как, друзья-приятели. Она зашла ко мне в ту зиму 1864 и не пожелала выпускать из цепких объятий. Видать, уж сильно приглянулся ей мой серый мундир, сплошь покрытый заплатами… Мне кажется, ее костлявые пальцы до сих пор сжимают мое горло и шарят в гнилой плоти. Меня не опускает чувство, что она следует за мной бок о бок, с наслаждением вдыхая этот мерзостный душок… Будь все проклято! Но знаешь, Коллинз, раз уж Всевышний позволил мне задержаться в этом лживом мире, то я… Я стану его дланью карающей, прикасающейся к сонмам грешников, и, воздающей им по заслугам земным...
Измены. Ложь. Предательство. И далее по списку человеческих грехов, количество которых легион. Все это мы проходили в воскресной школе. Каждые хреновы выходные. Вместе с Коллинзом сидя на скамье в последнем ряду. Задирая и подтрунивая друг над другом. Пугая страшилками. Тайком сбегая со службы, чтобы поживиться горячей выпечкой у миссис Дженкинс или свежими яйцами в курятнике Филимора Флинта. Одноглазый проныра-ветеран не единожды ловил нас и тогда… Тяжела рука нашего папаши, так что доставалось нам обоим от него по самое не горюй.
Ударили по правой щеке – подставь правую, - изо дня повторял пастор, будь он неладен со своей праведностью, каждой заблудшей овце. Но знаешь, в чем проблема, брат? Я больше не могу подставить правую щеку, потому что безнадежно мертв. О! Ты бы удивился тому, насколько мертв! Мертвее твоих мертвых янки, которых тоже было не счесть в тот день на поле.
Почему Бог позволил тебе жить в то время, как я сам гнил в земле – могиле, выкопанной тобой – твоей попытке очистить свою совесть, замолить собственные грехи?... Почему ты вышел с оружием против меня – своей плоти и крови?... Почему предал наши идеалы?...
Впрочем… Какая разница, что ты ответишь…
Теперь, благодаря отменному чувству юмора твоего Боженьки, мне по силам искоренить таких, как ты – стереть с лица земли ваш прогнивший до основания род. Я отомщу тебе, брат. Я отомщу тебе, Сэм. Отомщу за Дина…
И не нужно взывать к нему – он все равно тебя не слышит. Он слушает только меня и бурление своей злости в крови. Он слушает меня, потому что нас обоих пожирает изнутри одна и та же вечно голодная тварь. И ты взрастил ее собственными руками, Сэм…
Я заглядываю к нему в душу. Читаю его мысли. И мне вдруг чудится, что я стою над озерной гладью, взирая на свое отражение. Он тоже познал Ад во всех его ипостасях. Ему также приходилось убивать, чтобы выжить. Его руки по локоть в крови, но он по-прежнему готов порвать всякого, кто посягнет на святая святых – его семью… Также, как и я когда-то…
Но знаешь, Сэм, что меня зацепило в нем больше? Причина того, почему неукротимая ярость выжигает в нем пустыню. Она проста, Сэм, - ты бросил его одного: подыхать! Вот что роднит меня с Дином. Вот что роднит тебя с моим братом. И пусть ты не хочешь признаваться самому себе, но вы с Дином и мы с Коллинзом – как две стороны одной медали, плавящейся в одной и той же геенне огненной. И да свершится правосудие и да будет отомщен, Вэнс, твой раб Божий!..
Азазель – один день из жизни мягкого и пушистого демона
…Наша служба и опасна, и трудна,
И на первый взгляд, как будто не видна,
Если кто-то кое-где у нас порой
В демоны не хочет…
Будни честного демона
читать дальшеБывало, стоишь на кладбище – никого не трогаешь, наслаждаешься зрелищем Вайомингского сияния – а над головой пули свистят и каждый смертный норовит всучить билетик на «Багамы». По доброте душевной, - невозмутимо пожимают они плечами и смотрят на меня честно-пречестно. Мол, открылся туристический сезон и мы всех… туристов совершенно бесплатно первым же классом отправляем туда - «на юга позагорать» - красноречиво косят глазами на Адские врата и берут меня в кольцо. Я-то сразу смекнул, что здесь подвох какой имеется – в целях самообороны применил приемы каратэ и предупредил, что еще знаю дзю-до, таэквандо и много других страшных слов. В общем, не поддаюсь на их уловки и объясняю, что у меня план на долгосрочную перспективу. Да и приказ от руководства имеется за подписью и печатью самого, сами знаете кого – как никак менеджер высшего звена по работе со здешней общественностью (обвожу не менее многозначительным взглядом кладбище с ее почившей в мир иной общественностью). Говорю, что смену себе набираю: свежую кровь, так сказать для Адских офисов. «Папа» доверил, и я не ударю лицом в нимб пернатым. Вот, кстати, мои визиточки, - поджидаю удачный момент и вручаю каждому из них по карточке. По лицам вижу, что парней не убедил, и признаюсь, положа руку, на сердце (ах, да – постоянно забываю, что сердце-то не мое, но это лишь технические мелочи…): последнее время все чаще подумывал на заслуженный отдых уйти – рвался книги писать о том, как стать хорошим демоном с подробным инструктажем. Название даже придумал – «Как быстро взлететь по адской карьерной лестнице». Потом решил, что «Мемуары честного демона» будут пользоваться большей популярностью, но и от них пришлось отказаться. На время… Но речь о другом. В одну из ночей начальство возьми, да после летучки заяви: «А вас, Азазель, попрошу остаться». Понятное дело – я вообще-то демон сметливый - речь пойдет либо о повышении, либо о премии за отличную службу навеки-вечные. А «папа» вверяет мне «подгузники»! Надо – так надо – решил я и разработал целую систему по воспитанию будущего поколения. Витаминчиками по часам поил. Сказочки рассказывал, чтобы первосортные кошмары снились. Да и родители в накладе не оставались. Работал же в ущерб компании – и совершенно бесплатное излечение от смертельного недуга вас или ваших близких, и о трудоустройстве-то деток позаботился… Трудился одним словом, на износ – вон сколько «костюмчиков» уже поизносилось…
Да, времена нынче не те. Выполнять свои должностные обязанности становится с каждым днем все опаснее. Подумываю, а не пойти ли в почтальоны – я очень коммуникабельный и собак люблю… Церберов…
А пока скрываюсь от назойливых «туроператоров» - ночной нянечкой подрабатываю – опыт-то имеется. И сказки мои слюнявым телепузикам нравятся. Вчера вот одну не дочитали, сегодня обещался продолжить. На чем мы остановились? Ага, вот:
…А в горнице той поджидали ее злые охотники. Заточили они горлицу в темнице без окон и дверей и как зарычат: «Будем экзорциамус мы читать и тебя вон отсюда изгонять». Взмолилась тоненьким голоском красна девица: «Не изгоняйте меня, добры молодцы. Любое желание выполню»…
Лилит
читать дальшеАзазель сказал, что вернет Отца.
Он сказал, что знает, как это сделать.
Азазель сказал – «у меня есть план: план на тебя, Лилит».
И я ответила, что он может на меня рассчитывать. Без колебаний. Не спрашивая о цене, которую он испросит взамен. Во мне не было ни капли сомнений, ведь я жаждала возвращения сына Зари не меньше, чем этого хотел сам Азазель. При всей своей прозорливости он так и не смог понять этой моей слепой веры в Светоносного. Веры, пронесенной сквозь пыль тысячелетий и жаркие костры самых темных уголков Ада, о которых не подозревает ни один смертный. Нас с ним разлучили так давно, что временами мне казалось, Светоносный сотрется из моей памяти, оставив мне в утешение лишь призрачную дымку, мираж, вечно ускользающий от меня. Но мои страхи оказались напрасны. Я по сей день помню каждую черточку его лица и помню его голос.
Бог изгнал Светоносного с Небес.
Он не сумел простить мне моего своеволия и не позволил вернуться в Райский сад. Место, которое однажды стало для меня слишком тесным. Место, которое можно было бы назвать Райской Клеткой – не иначе.
Нам не оставалось ничего другого, как учиться жить без Его благословения. Жить без Него.
И порой я ловила себя на мысли, что сын Зари создан для этой свободы. Он рожден для нее.
У нас родилось множество детей и бесчисленное их число мы похоронили возле пещеры на берегу моря, где нашли кров и тепло. Светоносный не оплакивал их, но я видела, как его терзает боль утраты, и просто старалась всегда быть рядом. Просто стояла бок о бок с ним на том самом берегу и бесцельно смотрела на пенистые гребни волн, накатывающие на песок...
В тот день море было особенно темным, небо затягивалось темно-серыми тяжелыми тучами и Светоносный сказал, что свергнет Бога с Его престола, что только так мы сможем обрести настоящую свободу. Я не пыталась переубедить его, хотя и должна была – теперь я это понимаю. Но тогда это казалось единственно верным. В то время я не могла предположить, чем закончится война ангелов. Я не допускала и мысли, что Михаил возьмется за меч, чтобы выполнить приказ своего Отца. Во мне до последнего жила надежда, что он найдет в себе силы воспротивиться Ему. Но я ошибалась. Мы все ошибались…
Азазель сказал, что у него есть план, как сломать шестьдесят шесть печатей и открыть Клетку. Он сказал мне, что после того, как будет сломана последняя печать, мы с Люцифером сможет воссоединиться навеки-вечные. И я согласилась без колебаний.
@темы: Сверхъестественное, Игры в СОО SPN Brothers in arms, Навожу порядок на своем чердаке, Фанфикшен