Что бы ты ни сделал в жизни – это будет незначительно. Но очень важно, чтобы ты это сделал, потому что больше этого не сделает никто (с)
Арт: qazanostra
Автор: Sirena_82
Размер: мини (1148 слов)
Бета: MissisAckles
Жанр: ангст с маленьким намеком на свет в конце тоннеля
Рейтинг: PG-13
Статус: завершен
От автора: 1. кажется, плагиат самой себя *конфуз* и тема далека не нова, но не удержался
2. получилось что-то такое абстрактное, если можно дать подобное определение тексту, поэтому не сердитесь, пожалуйста, из-за отсутствия твердой сюжетной линии
3. ХЭ-зависимость в авторе просто не убиваема (и не старайтесь!)
4. выкладывается с одобрения беты
Автор: Sirena_82
Размер: мини (1148 слов)
Бета: MissisAckles
Жанр: ангст с маленьким намеком на свет в конце тоннеля
Рейтинг: PG-13
Статус: завершен
От автора: 1. кажется, плагиат самой себя *конфуз* и тема далека не нова, но не удержался
2. получилось что-то такое абстрактное, если можно дать подобное определение тексту, поэтому не сердитесь, пожалуйста, из-за отсутствия твердой сюжетной линии
3. ХЭ-зависимость в авторе просто не убиваема (и не старайтесь!)
4. выкладывается с одобрения беты
Я рядом с тобой
читать дальше- Тебе страшно, Дин?.. – вопрос разлетается по Аду и разбивается на куски. Он ударяется о невидимые стены, сотрясает их и возвращается обратно.
- Тебе страшно, Дин?.. – вопрос тонет в гвалте криков, разносящихся по задворкам Подземелья, конца и края которому не видно. Места, где нет ни надежды, ни веры, ни любви… Он захлебывается в сонме криков, звучащих у тебя в голове, сильнейший из которых просит – умоляет – вернуться, не оставлять его одного… Не так… Не сейчас… Никогда… Он взрывает сознание полнейшей беспомощностью, перехлестывается через край безнадегой. Этот голос – он знаком тебе до боли, до каждого сантиметра твоего существа, до каждой клеточки тела. Голос Сэмми – твоего Сэмми...
- Тебе страшно, Дин?.. – Ад – это, как… как Ад… Невозможно подобрать подходящих слов, чтобы описать ту темницу, где оказываешься по истечении срока договора. Таких слов попросту не существует, равно, как и нет ответа, который сумел бы в полной мере описать тот страх, что поселяется в душе, когда перед тобой стоит палач, а ты – лишь холст для кровавой картины, лист бумаги в распоряжении изощренного в пытках сценариста, всего-навсего душа в ловушке бесконечного Дня сурка без права на хэппи энд…
- Тебе страшно, Дин?.. - С губ срывается только короткое «Сэмми!..», раздирающее глотку в кровь, точно колючая проволока, бесконечные метры которой скручены в тугой клубок внутри – клубок из пробирающего до костей страха и вины, боли и отчаяния. Держишься из последних сил за капризную память, становящуюся все более причудливой, будто палач копается не только во внутренностях, но и играется с разумом, забавляясь твоей растерянностью, твоим жалким «Все было не так… Здесь все не правильно…», превращающимся из уверенного крика в тихий, едва уловимый шепот.
- Тебе страшно, Дин?.. – И ты кричишь это гребанное «Да!..» и не узнаешь собственного отражения в зеркальной поверхности лезвия. Не можешь понять – твои ли это окровавленные руки и твой ли смех, похожий на клокотанье вырывается из горла. Кто из вас палач, а кто – жертва? Разве ж это имеет значение?.. Аластор стоит чуть в стороне – он прожигает твою спину насквозь с играющим на лице удовлетворенным оскалом - тонкой красной полоской, искривленной в некое подобие улыбки, как высшей оценки своему лучшему ученику.
- Тебе страшно, Дин?.. – Живьем сдирать с твоей новой игрушки кожу, заглушая ее криком другие голоса, чудящиеся отныне чужими и одновременно такими родными, что от невыносимой тоски щемит в груди. Ты скалишься и задаешься вопросом – «А был ли ты тем человеком, который прислушивался к ним?.. Осталась ли в тебе хоть капля человечности?.. Быть может, ты провел здесь целую вечность и с самого начала времен был тем, кто ты есть – Монстром в человеческом обличье?..» и отвечаешь самому себе новой пыткой – душа на дыбе практически готова сдаться, нужен всего лишь легкий толчок и ты помогаешь ей, потому что она наскучила тебе. Потому что на Адском конвейере работа идет бесперебойно и перед тобой уже другое лицо – лицо праведника – для закрепления пройденного материала. Он раскинул в стороны руки и не тешит себя иллюзиями о милосердии от своего палача. Этот праведник просто взирает на тебя с понимание и сочувствием… К черту сочувствие!..
- Тебе страшно, Дин?.. – Просыпаешься от грома, проехавшегося по небу от горизонта к дому, и, откатившегося обратно, подобно огромной колеснице, громыхающей колесами. Прислушиваешься к звукам и не понимаешь, отчего так колотится сердце в груди. Стираешь кадр за кадром сон и прогоняешь назойливую чехарду мыслей – тебе нельзя бояться, ведь рядом Сэмми. Младший жмется к тебе сильнее. За окном бушует гроза и молнии сверкают, кажется, в комнате под потолком. Братишку трясет от холода и ты торопишься плотно закрыть, распахнувшиеся настежь окна, гасишь ночник и возвращаешься к нему – кутаешь в теплое одеяло и успокаиваешь: здесь ничего страшного нет, это только гроза… Гроза и очередная охота отца…
***********************
Ты лежишь рядом с Дином – кутаешься в одеяло, жмешься к нему сильнее, чтобы спрятаться от разозлившегося не на шутку неба, будто разверзшегося прямо над вами. Вздрагиваешь от каждого шороха – скрипа половиц или скребущихся по стеклу сухих веток дерева, так похожих на скрюченную костлявую руку. Зажмуриваешься и с носом прячешься под одеяло, когда порывом ветра окно с шумом открывается нараспашку, в комнату врываются потоки холодного воздуха, хлещущего на ковер и край кровати дождем. Дин в два прыжка оказывается перед окном и закрывает форточки. Он возвращается в постель и успокаивает – бормочет, что это гроза, только гроза и боятся нечего и ты отчего-то веришь каждому его слову. Закрываешь глаза и под это бормотание успокаиваешься…
Страх – не поддается описанию, когда происходит нечто, что выбивает почву из-под ног. Нечто такое, после чего уже не можешь жить, не можешь дышать…
Раз за разом видишь, как на твоих руках самыми изощренными способами погибает Дин – тело старшего становится бездыханным, а ты ощущаешь лишь всепожирающую безысходности, от которой деревенеют мышцы, и все, что срывается с губ: «Нет, Дин… Только не так… Не сейчас…» Хочешь выкрикнуть во все горло это долбанное «никогда», но тебе ли не знать, что так не бывает…
До беспамятства заливаешь свою боль алкоголем, но и он не способен заглушить криков Дина в Аду, зовущего тебя по имени, молящего о помощи. Вскакиваешь в холодном поту и начинаешь все заново – ищешь красноглазую тварь, чтобы… Но это не помогает и остается последнее «лекарство» - утолить свое отчаяние местью: жизнь за жизнь и, наверное, тогда тебе станет легче… Слышишь в голове голос Дина, повторяющий, как отзвук из прошлого: «…вы с отцом – не такие уж и разные…» и ловишь себя на мысли, что теперь между вами еще больше общего, чем было когда-либо…
Знаешь ли ты, куда вымощена дорога, устланная благими намерениями?.. Пусть даже и в самые темные закоулки Ада – не важно. Не имеет значения, если эти глубины предназначены для желанных трофеев – игрушек на забаву демонам. Ничто не перевешивает на весах хотя б малейший шанс вытащить оттуда Дина – вернуть его, сказать, что…
В который раз смотришь на себя в зеркало и замечаешь вдруг подернувшиеся черной пеленой глаза – горько усмехаешься самому себе, что будь ты по ту сторону, то объявил бы на самого себя охоту. Скрываешь это от Дина – ни слова не говоришь даже тогда, когда он повторяет в точности те же самые слова. Хранишь молчание настолько долго, насколько это возможно, потому что знаешь: есть вещи пострашнее, чем потерять брата – не чувствовать пульса, не ощущать дыхания. Ты не озвучиваешь своих повзрослевших страхов и притворяешься, будто между вами все как прежде…
Страх – это что-то, что можно побороть. Он иррационален – с ним можно справиться и не столь важно, что самолеты разбиваются, а клоуны, похоже, убивают. Ведь, когда вы были вдвоем – спина к спине – у вас неплохо получалось справляться со своими демонами…
…Ты лежишь рядом с братом – жмешься к нему крепче, во все глаза смотришь в окно на разбушевавшуюся природу и задаешь старшему один единственный вопрос, ответ на который вселяет в тебя надежду и укрепляет веру:
- Тебе страшно, Дин?
Брат отзывается без раздумий – в его голосе не ни намека на усмешку, он очень серьезен:
- Нет, Сэмми. Ведь я рядом с тобой, а значит, мне ничего не страшно.
- И мне, - слетает с твоих губ. Ты жмешься к Дину сильнее - чувствуешь, как тебя укутывает спокойствие теплыми братскими руками и думаешь, что после грозы обязательно будет солнце.…
- Тебе страшно, Дин?.. – вопрос тонет в гвалте криков, разносящихся по задворкам Подземелья, конца и края которому не видно. Места, где нет ни надежды, ни веры, ни любви… Он захлебывается в сонме криков, звучащих у тебя в голове, сильнейший из которых просит – умоляет – вернуться, не оставлять его одного… Не так… Не сейчас… Никогда… Он взрывает сознание полнейшей беспомощностью, перехлестывается через край безнадегой. Этот голос – он знаком тебе до боли, до каждого сантиметра твоего существа, до каждой клеточки тела. Голос Сэмми – твоего Сэмми...
- Тебе страшно, Дин?.. – Ад – это, как… как Ад… Невозможно подобрать подходящих слов, чтобы описать ту темницу, где оказываешься по истечении срока договора. Таких слов попросту не существует, равно, как и нет ответа, который сумел бы в полной мере описать тот страх, что поселяется в душе, когда перед тобой стоит палач, а ты – лишь холст для кровавой картины, лист бумаги в распоряжении изощренного в пытках сценариста, всего-навсего душа в ловушке бесконечного Дня сурка без права на хэппи энд…
- Тебе страшно, Дин?.. - С губ срывается только короткое «Сэмми!..», раздирающее глотку в кровь, точно колючая проволока, бесконечные метры которой скручены в тугой клубок внутри – клубок из пробирающего до костей страха и вины, боли и отчаяния. Держишься из последних сил за капризную память, становящуюся все более причудливой, будто палач копается не только во внутренностях, но и играется с разумом, забавляясь твоей растерянностью, твоим жалким «Все было не так… Здесь все не правильно…», превращающимся из уверенного крика в тихий, едва уловимый шепот.
- Тебе страшно, Дин?.. – И ты кричишь это гребанное «Да!..» и не узнаешь собственного отражения в зеркальной поверхности лезвия. Не можешь понять – твои ли это окровавленные руки и твой ли смех, похожий на клокотанье вырывается из горла. Кто из вас палач, а кто – жертва? Разве ж это имеет значение?.. Аластор стоит чуть в стороне – он прожигает твою спину насквозь с играющим на лице удовлетворенным оскалом - тонкой красной полоской, искривленной в некое подобие улыбки, как высшей оценки своему лучшему ученику.
- Тебе страшно, Дин?.. – Живьем сдирать с твоей новой игрушки кожу, заглушая ее криком другие голоса, чудящиеся отныне чужими и одновременно такими родными, что от невыносимой тоски щемит в груди. Ты скалишься и задаешься вопросом – «А был ли ты тем человеком, который прислушивался к ним?.. Осталась ли в тебе хоть капля человечности?.. Быть может, ты провел здесь целую вечность и с самого начала времен был тем, кто ты есть – Монстром в человеческом обличье?..» и отвечаешь самому себе новой пыткой – душа на дыбе практически готова сдаться, нужен всего лишь легкий толчок и ты помогаешь ей, потому что она наскучила тебе. Потому что на Адском конвейере работа идет бесперебойно и перед тобой уже другое лицо – лицо праведника – для закрепления пройденного материала. Он раскинул в стороны руки и не тешит себя иллюзиями о милосердии от своего палача. Этот праведник просто взирает на тебя с понимание и сочувствием… К черту сочувствие!..
- Тебе страшно, Дин?.. – Просыпаешься от грома, проехавшегося по небу от горизонта к дому, и, откатившегося обратно, подобно огромной колеснице, громыхающей колесами. Прислушиваешься к звукам и не понимаешь, отчего так колотится сердце в груди. Стираешь кадр за кадром сон и прогоняешь назойливую чехарду мыслей – тебе нельзя бояться, ведь рядом Сэмми. Младший жмется к тебе сильнее. За окном бушует гроза и молнии сверкают, кажется, в комнате под потолком. Братишку трясет от холода и ты торопишься плотно закрыть, распахнувшиеся настежь окна, гасишь ночник и возвращаешься к нему – кутаешь в теплое одеяло и успокаиваешь: здесь ничего страшного нет, это только гроза… Гроза и очередная охота отца…
***********************
Ты лежишь рядом с Дином – кутаешься в одеяло, жмешься к нему сильнее, чтобы спрятаться от разозлившегося не на шутку неба, будто разверзшегося прямо над вами. Вздрагиваешь от каждого шороха – скрипа половиц или скребущихся по стеклу сухих веток дерева, так похожих на скрюченную костлявую руку. Зажмуриваешься и с носом прячешься под одеяло, когда порывом ветра окно с шумом открывается нараспашку, в комнату врываются потоки холодного воздуха, хлещущего на ковер и край кровати дождем. Дин в два прыжка оказывается перед окном и закрывает форточки. Он возвращается в постель и успокаивает – бормочет, что это гроза, только гроза и боятся нечего и ты отчего-то веришь каждому его слову. Закрываешь глаза и под это бормотание успокаиваешься…
Страх – не поддается описанию, когда происходит нечто, что выбивает почву из-под ног. Нечто такое, после чего уже не можешь жить, не можешь дышать…
Раз за разом видишь, как на твоих руках самыми изощренными способами погибает Дин – тело старшего становится бездыханным, а ты ощущаешь лишь всепожирающую безысходности, от которой деревенеют мышцы, и все, что срывается с губ: «Нет, Дин… Только не так… Не сейчас…» Хочешь выкрикнуть во все горло это долбанное «никогда», но тебе ли не знать, что так не бывает…
До беспамятства заливаешь свою боль алкоголем, но и он не способен заглушить криков Дина в Аду, зовущего тебя по имени, молящего о помощи. Вскакиваешь в холодном поту и начинаешь все заново – ищешь красноглазую тварь, чтобы… Но это не помогает и остается последнее «лекарство» - утолить свое отчаяние местью: жизнь за жизнь и, наверное, тогда тебе станет легче… Слышишь в голове голос Дина, повторяющий, как отзвук из прошлого: «…вы с отцом – не такие уж и разные…» и ловишь себя на мысли, что теперь между вами еще больше общего, чем было когда-либо…
Знаешь ли ты, куда вымощена дорога, устланная благими намерениями?.. Пусть даже и в самые темные закоулки Ада – не важно. Не имеет значения, если эти глубины предназначены для желанных трофеев – игрушек на забаву демонам. Ничто не перевешивает на весах хотя б малейший шанс вытащить оттуда Дина – вернуть его, сказать, что…
В который раз смотришь на себя в зеркало и замечаешь вдруг подернувшиеся черной пеленой глаза – горько усмехаешься самому себе, что будь ты по ту сторону, то объявил бы на самого себя охоту. Скрываешь это от Дина – ни слова не говоришь даже тогда, когда он повторяет в точности те же самые слова. Хранишь молчание настолько долго, насколько это возможно, потому что знаешь: есть вещи пострашнее, чем потерять брата – не чувствовать пульса, не ощущать дыхания. Ты не озвучиваешь своих повзрослевших страхов и притворяешься, будто между вами все как прежде…
Страх – это что-то, что можно побороть. Он иррационален – с ним можно справиться и не столь важно, что самолеты разбиваются, а клоуны, похоже, убивают. Ведь, когда вы были вдвоем – спина к спине – у вас неплохо получалось справляться со своими демонами…
…Ты лежишь рядом с братом – жмешься к нему крепче, во все глаза смотришь в окно на разбушевавшуюся природу и задаешь старшему один единственный вопрос, ответ на который вселяет в тебя надежду и укрепляет веру:
- Тебе страшно, Дин?
Брат отзывается без раздумий – в его голосе не ни намека на усмешку, он очень серьезен:
- Нет, Сэмми. Ведь я рядом с тобой, а значит, мне ничего не страшно.
- И мне, - слетает с твоих губ. Ты жмешься к Дину сильнее - чувствуешь, как тебя укутывает спокойствие теплыми братскими руками и думаешь, что после грозы обязательно будет солнце.…
@темы: Сэм, Винчестеры, Дин, Сверхъестественное, После долгого хиатуса, Фанфикшен
-
-
22.03.2014 в 07:49-
-
22.03.2014 в 08:07В реале жуткий арвал был - работа, дом, семья (все как-то так навалилось)))
Хочется верить, что теперь получится чуточку чаще появляться)))
-
-
22.03.2014 в 08:09Сейчас-то все хорошо?
-
-
22.03.2014 в 08:19Буду исправляться))
-
-
22.03.2014 в 17:15-
-
23.03.2014 в 19:19-
-
24.03.2014 в 14:10