Что бы ты ни сделал в жизни – это будет незначительно. Но очень важно, чтобы ты это сделал, потому что больше этого не сделает никто (с)
Название: Приговор
Авторы: Sirena_82 (проза), Света (стихотворение)
Рейтинг: R/N
Действующие лица: Джул и Майкл.
Жанр: Жестокая драма (не знаю, как это вышло), немного психо- и псевдофилософии.
Дисклеймер: Натуралы – Крипке, многоточия и недоговоренности – мои.
Комментарии: Критика и отзывы обязательны
Статус: Закончен
От автора: сначала был стих
читать дальше
Авторы: Sirena_82 (проза), Света (стихотворение)
Рейтинг: R/N
Действующие лица: Джул и Майкл.
Жанр: Жестокая драма (не знаю, как это вышло), немного психо- и псевдофилософии.
Дисклеймер: Натуралы – Крипке, многоточия и недоговоренности – мои.
Комментарии: Критика и отзывы обязательны
Статус: Закончен
От автора: сначала был стих
читать дальше
Приговор…
Жизнь – дама, скрывающая свое лицо под кружевной вуалью. Она остается для нас Незнакомкой, окутанной тончайшей дымкой неразгаданной таинственности, независимо от того, сколько времени мы уже в пути. Она насыщена самыми разнообразными, подчас, неуловимыми ароматами, сплетающимися в тугой клубок эмоций…
Любовь…
Страх…
Вера…
Предательство…
Надежда…
Ревность…
Они всегда приходят в нашу жизнь бок о бок. Зачастую одно чувство заменяется другим настолько незаметно, что мы называем измену или ревность «любовью», путаем страх с надеждой, а, ослепленные верой, не замечаем очевидного… Мы сами создаем для себя иллюзии, в которые с покорной готовностью и детской радостью верим. Но стоит хрустальному шару дать трещину, задаемся сотнями и тысячами «почему», «зачем», «как» и «за что»… Хотелось бы знать ответы на эти нескончаемые вопросы. Но не будут ли они не более, чем оправданием прошедшей жизни?... Не станут ли они лишь жалким подобием поиска извечного смысла бытия и желания озвучить всего один-единственный вопрос: сакраментальное «В чем смысл жизни?»... Вы твердо уверены, что хотите услышать действительно правду?... Даже, если она окажется совсем не той, какую ожидали, или, наоборот, настолько предсказуемой, что вас постигнет разочарование?...
Задавалась ли я этим вопросом?... Возможно… Когда-то… В далеком прошлом… Но сейчас меня это мало заботит. На самом деле, меня уже давно не волнует смысл жизни. Она утратила его в ту ночь, когда я собственными руками перечеркнула всю свою ничтожную жизнь… Хладнокровно порвала на мельчайшие клочки все, что именуется «человечностью», в одно мгновение перестав быть человеком... Сожгла в погребальном костре память… Без малейшего сожаления. Не испытав ни единого укола вины. Не услышав укора своей совести…
Память… Как жить без путанных воспоминаний, мельтешащих в голове, которые, подобно пазлу собираются в одну яркую картинку?... Просто… Без мук… Без страданий… Без боли… Это легче, чем может показаться на первый взгляд… Стираешь кадр за кадром пленку прошлого… Забываешь все то, кем ты являлась для родных и друзей… Забываешь саму себя… И вот ты стоишь у края пропасти и отчетливо, как никогда, понимаешь, что дальше двигаться некуда… Что сама загнала себя в ловушку… А, собственно, нужно ли тебе куда-то идти?... Ведь позади лишь горькая боль измены и унижения… Впереди адское пламя и другая боль… Но о ней ты еще не подозреваешь… При всем твоем богатом воображении ты даже не можешь представить, что это за БОЛЬ!... Но остановилась ли бы ты, зная все то, что знаешь сейчас?... Сделала бы другой выбор?... Выбрала бы ЖИЗНЬ?...
Любовь…
Страх…
Вера…
Предательство…
Надежда…
Ревность…
Они всегда приходят в нашу жизнь бок о бок. Зачастую одно чувство заменяется другим настолько незаметно, что мы называем измену или ревность «любовью», путаем страх с надеждой, а, ослепленные верой, не замечаем очевидного… Мы сами создаем для себя иллюзии, в которые с покорной готовностью и детской радостью верим. Но стоит хрустальному шару дать трещину, задаемся сотнями и тысячами «почему», «зачем», «как» и «за что»… Хотелось бы знать ответы на эти нескончаемые вопросы. Но не будут ли они не более, чем оправданием прошедшей жизни?... Не станут ли они лишь жалким подобием поиска извечного смысла бытия и желания озвучить всего один-единственный вопрос: сакраментальное «В чем смысл жизни?»... Вы твердо уверены, что хотите услышать действительно правду?... Даже, если она окажется совсем не той, какую ожидали, или, наоборот, настолько предсказуемой, что вас постигнет разочарование?...
Задавалась ли я этим вопросом?... Возможно… Когда-то… В далеком прошлом… Но сейчас меня это мало заботит. На самом деле, меня уже давно не волнует смысл жизни. Она утратила его в ту ночь, когда я собственными руками перечеркнула всю свою ничтожную жизнь… Хладнокровно порвала на мельчайшие клочки все, что именуется «человечностью», в одно мгновение перестав быть человеком... Сожгла в погребальном костре память… Без малейшего сожаления. Не испытав ни единого укола вины. Не услышав укора своей совести…
Память… Как жить без путанных воспоминаний, мельтешащих в голове, которые, подобно пазлу собираются в одну яркую картинку?... Просто… Без мук… Без страданий… Без боли… Это легче, чем может показаться на первый взгляд… Стираешь кадр за кадром пленку прошлого… Забываешь все то, кем ты являлась для родных и друзей… Забываешь саму себя… И вот ты стоишь у края пропасти и отчетливо, как никогда, понимаешь, что дальше двигаться некуда… Что сама загнала себя в ловушку… А, собственно, нужно ли тебе куда-то идти?... Ведь позади лишь горькая боль измены и унижения… Впереди адское пламя и другая боль… Но о ней ты еще не подозреваешь… При всем твоем богатом воображении ты даже не можешь представить, что это за БОЛЬ!... Но остановилась ли бы ты, зная все то, что знаешь сейчас?... Сделала бы другой выбор?... Выбрала бы ЖИЗНЬ?...
***
Светлая спальня утопала в лучах утреннего света. За окном переговаривались соловьи. Листья на деревьях перешептывались с ветром… За окном просыпался солнечный апрельский день…
- Почему ты так поступаешь со мной? – его глаза смотрели на нее непонимающе и одновременно умоляюще. Странный коктейль из чувств, который легко читался на мужском лице, вызывал у нее лишь досаду, смешанную со скукой, потому что она видела их чуть ли не каждый день. Но сегодняшним утром к этим маскам добавилось кое-что новое. В глазах мужчины плескалось такое отчаяние, что на миг (всего только на миг) ей стало его по-настоящему жаль... Жалость… Она и забыла, когда в последний раз испытывала нечто подобное. Возможно, жалость даже взяла бы в ней вверх, если бы не чувство удовольствия, граничащее с наслаждением, от его отчаяния. Она невольно усмехнулась уголками губ собственной секундной слабости. А он продолжал выпытывать у нее ответы: - Чего ты добиваешься, Джул? Объясни мне.
- Я добилась практически всего, к чему стремилась, - с леденящим холодком отозвалась Джул, не отводя от мужчины высокомерного взгляда: - Ты ползаешь у моих ног, Майкл. Унижаешься. Умоляешь. Разве я могла желать большего?
Натолкнувшись на два равнодушных ледяных зеленоватых стеклышка, Майкл опешил. Растерялся. Оцепенел. Он помнил эти глаза разными. Смеющимися с озорными огоньками, пляшущими в них. Грустными, наполненными невысказанной тоской и непередаваемой печалью. Ласковыми и понимающими, вытаскивающими его своим теплым зеленоватым светом с самого дна. Искры, летящие из ее гневных глаз, могли разжечь костер… Они запали ему в сердце, как зеркала ее души. Как отражения нескольких Джул, с которыми он встречался на протяжении всей своей жизни. Как части неразделимого целого… Но никогда прежде ему не доводилось натыкаться на абсолютное безразличие, соседствующее с жестокостью, в этих бездонных океанах. Майкл нервно сглотнул. Что если он заслужил такое отношение?... Да почему же «если»??? Заслужил!... Но он каждую минуту из кожи вон лезет, чтобы получить хотя бы скудную крохотную толику прощения.
- Джул, просто скажи, чего ждешь от меня?... Что я должен сделать, чтобы ты смогла понять и быть может простить меня? – голос Майкла стал тише, ласковее. Он приблизился к ней вплотную и, опустив сильную ладонь поверх покатого плеча, заглянул в бездну безразличия, надеясь зацепиться хоть за что-то родное в этих чужих глазах.
- Ты правда хочешь знать? – Джул смотрела испытующе. Насмешливо. Вызывающе.
- Да… Для меня это важно, - кивнул он.
- Хорошо, - зеленоватые льдинки буравили. Беспощадно хлестали. Больно обжигали. Но он не отвел взгляд: - Умри… Этого будет достаточно, чтобы все искупить, - голос Джул едва заметно дрогнул, будто потеряв былую уверенность. Но Майкл не обратил внимания на эту перемену. Он был чересчур оглушен звоном в ушах от равнодушного «умри»… Голова стала, как ватная. В руках появилась мелкая дрожь. Ноги подкашивались. Грудь ныла, точно по ней колошматили отбойными молотками, превращая ее в кровавое месиво из плоти и осколков костей. Язык онемел. В горле пересохло. УМРИ… Услужливо, словно в издевке, повторила память ее голосом и сквозь тело Майкла прошел сильнейший электрический разряд… УМРИ…
Неужели, это то, чего она хочет на самом деле???...
- Джул, - слетело с его губ вместе с судорожным выдохом: - Подумай, что ты говоришь… - он попытался набрать полные легкие воздуха, чтобы хоть как-то вернуть себе ощущение реальности. Вдох дался с трудом.
- Ты жаждал правду, так получай, - жестко бросила Джул, надменно глядя на мужчину: - Умри. Убей себя. Хочешь, на моих глазах. Хочешь, в соседней комнате. Мне все равно. Я лишь хочу, чтобы твое осточертевшее сердце перестало биться. Мне противно чувствовать твое дыхание. Мне противна сама мысль, что ты – жив, - весь монолог прозвучал до дикости спокойно. Так, словно, Джул давно взвесила все слова.
Майкл инстинктивно убрал руку от ее плеча и отступил на шаг, ощутив в горле плотный горький липкий комок страха:
- Ты это все не серьезно, Джул… Ты не можешь этого желать… Это все не твои слова… - бормотал он, убеждая скорее самого себя. Но безуспешно. Ее глаза говорили за нее. Тонкая кривая усмешка громогласно вопила, что она хочет именно этого: - Джул, если я так противен тебе, зачем ты приняла меня? Почему эти два года спала в одной со мной постели?... Проклятье, Джул! Ты же хотела семью? Ребенка? Помнишь?... – Майкл никак не мог отделаться от назойливо жужжащей мысли, что ему снится бесконечный кошмар. Словно, он едет на поезде по кольцу. Одни и те же голые деревья сменяют друг друга. Одно и тоже поросшее тиной озеро мелькает перед глазами. Одни и те же обветшалые и покосившиеся дома. Все время один и тот же мрачный и до боли знакомый пейзаж… И всегда одно лицо отражается в стекле окна: ЕЕ. Родное. Чужое. ЕЕ.
- И ты поверил в эту чушь? – она скривила губы в подобие улыбки и из ее рта вырвался хохот. Жесткий. Пугающий. Безумный. Будто по венам и сердцу Майкла режут бритвой. Раз. Другой. Еще. Еще. И еще. И так до тех пор, пока изощренная пытка не наскучила мяснику: - Это было забавно! Видеть блеск твоих глаз при мысли о детях. Слышать, как строишь планы на будущее… Как же мне сейчас хорошо, Майкл. Хорошо от того, что тебе плохо…
Майкл поймал себя на мысли, что самое страшное заключается не в тех словах, что она вонзает в него, вгрызаясь в душу острыми резцами, а в том, насколько она искренна. Его мышцы сковал безотчетный ужас. Майкл порывался уйти. Сбежать, как можно дальше. Не оглядываясь назад. Но не мог. Нечто, называемое любовью, все еще держало его в комнате. Нечто, именуемое надеждой, упрямо шептало, что может быть у них… у него еще есть шанс все исправить и искупить вину. Нечто, что хочет крикнуть во всю глотку: «Я ВИНОВАТ! ПРОСТИ!» не отпускает его, цепкой хваткой вцепившись в запястья.
- Джул, тебе нужно лечиться, - сдавленно пробормотал Майкл, вынуждая себя дышать. Прекратив сопротивляться той силе, что швырнула его, как щепку, в ее объятия два года назад. Сдавшись воле глупой эмоции, из-за которой еще раньше он изменял Джул, оправдываясь тем, что проверяет свои чувства. Проверяет насколько она, Джул, ему важна.
- Милый, что-то не так? – резкая метаморфоза и она произносит это ласково, с беспокойством вглядываясь в глаза мужчины. Джул подошла к Майклу и протянула руку к его лицу. Он рефлекторно отшатнулся, оцепенев от внезапной перемены: - Мальчик мой, ты меня боишься? – Джул надула губки, подняла брови домиком и невинно, будто ничего не произошло, словно, не желала его смерти какую-то минуту назад, поинтересовалась: - Майкл, я сказала или сделала что-то не то?
- Не притворяйся, Джул, - выдавил из себя Майкл, теряя связь с реальностью. Не в первый раз…
- Майкл, ты пугаешь меня, - в ее голосе испуг, забота и волнение. Зеленые осколки глаз источают тревогу и страх: - Любимый, мне страшно. Скажи хоть что-нибудь… Пожалуйста, милый… - попросила она.
Господи!... Неужели я схожу с ума???...
- Мне кажется, разум играет со мной злую шутку, - нахмурившись, признался Майкл: - Помоги мне, Джул, родная, - он умолял. Снова и снова.
- Тише… тише… - пробормотала Джул, обвив его шею, и, притянув мужчину к себе. Она позволила ему уткнуться лбом в свое плечо и повторяла, нежно поглаживая Майкла по спине, словно, успокаивая испугавшегося грозы ребенка: - Я рядом… я с тобой…Тшш…
- Почему ты так поступаешь со мной? – его глаза смотрели на нее непонимающе и одновременно умоляюще. Странный коктейль из чувств, который легко читался на мужском лице, вызывал у нее лишь досаду, смешанную со скукой, потому что она видела их чуть ли не каждый день. Но сегодняшним утром к этим маскам добавилось кое-что новое. В глазах мужчины плескалось такое отчаяние, что на миг (всего только на миг) ей стало его по-настоящему жаль... Жалость… Она и забыла, когда в последний раз испытывала нечто подобное. Возможно, жалость даже взяла бы в ней вверх, если бы не чувство удовольствия, граничащее с наслаждением, от его отчаяния. Она невольно усмехнулась уголками губ собственной секундной слабости. А он продолжал выпытывать у нее ответы: - Чего ты добиваешься, Джул? Объясни мне.
- Я добилась практически всего, к чему стремилась, - с леденящим холодком отозвалась Джул, не отводя от мужчины высокомерного взгляда: - Ты ползаешь у моих ног, Майкл. Унижаешься. Умоляешь. Разве я могла желать большего?
Натолкнувшись на два равнодушных ледяных зеленоватых стеклышка, Майкл опешил. Растерялся. Оцепенел. Он помнил эти глаза разными. Смеющимися с озорными огоньками, пляшущими в них. Грустными, наполненными невысказанной тоской и непередаваемой печалью. Ласковыми и понимающими, вытаскивающими его своим теплым зеленоватым светом с самого дна. Искры, летящие из ее гневных глаз, могли разжечь костер… Они запали ему в сердце, как зеркала ее души. Как отражения нескольких Джул, с которыми он встречался на протяжении всей своей жизни. Как части неразделимого целого… Но никогда прежде ему не доводилось натыкаться на абсолютное безразличие, соседствующее с жестокостью, в этих бездонных океанах. Майкл нервно сглотнул. Что если он заслужил такое отношение?... Да почему же «если»??? Заслужил!... Но он каждую минуту из кожи вон лезет, чтобы получить хотя бы скудную крохотную толику прощения.
- Джул, просто скажи, чего ждешь от меня?... Что я должен сделать, чтобы ты смогла понять и быть может простить меня? – голос Майкла стал тише, ласковее. Он приблизился к ней вплотную и, опустив сильную ладонь поверх покатого плеча, заглянул в бездну безразличия, надеясь зацепиться хоть за что-то родное в этих чужих глазах.
- Ты правда хочешь знать? – Джул смотрела испытующе. Насмешливо. Вызывающе.
- Да… Для меня это важно, - кивнул он.
- Хорошо, - зеленоватые льдинки буравили. Беспощадно хлестали. Больно обжигали. Но он не отвел взгляд: - Умри… Этого будет достаточно, чтобы все искупить, - голос Джул едва заметно дрогнул, будто потеряв былую уверенность. Но Майкл не обратил внимания на эту перемену. Он был чересчур оглушен звоном в ушах от равнодушного «умри»… Голова стала, как ватная. В руках появилась мелкая дрожь. Ноги подкашивались. Грудь ныла, точно по ней колошматили отбойными молотками, превращая ее в кровавое месиво из плоти и осколков костей. Язык онемел. В горле пересохло. УМРИ… Услужливо, словно в издевке, повторила память ее голосом и сквозь тело Майкла прошел сильнейший электрический разряд… УМРИ…
Неужели, это то, чего она хочет на самом деле???...
- Джул, - слетело с его губ вместе с судорожным выдохом: - Подумай, что ты говоришь… - он попытался набрать полные легкие воздуха, чтобы хоть как-то вернуть себе ощущение реальности. Вдох дался с трудом.
- Ты жаждал правду, так получай, - жестко бросила Джул, надменно глядя на мужчину: - Умри. Убей себя. Хочешь, на моих глазах. Хочешь, в соседней комнате. Мне все равно. Я лишь хочу, чтобы твое осточертевшее сердце перестало биться. Мне противно чувствовать твое дыхание. Мне противна сама мысль, что ты – жив, - весь монолог прозвучал до дикости спокойно. Так, словно, Джул давно взвесила все слова.
Майкл инстинктивно убрал руку от ее плеча и отступил на шаг, ощутив в горле плотный горький липкий комок страха:
- Ты это все не серьезно, Джул… Ты не можешь этого желать… Это все не твои слова… - бормотал он, убеждая скорее самого себя. Но безуспешно. Ее глаза говорили за нее. Тонкая кривая усмешка громогласно вопила, что она хочет именно этого: - Джул, если я так противен тебе, зачем ты приняла меня? Почему эти два года спала в одной со мной постели?... Проклятье, Джул! Ты же хотела семью? Ребенка? Помнишь?... – Майкл никак не мог отделаться от назойливо жужжащей мысли, что ему снится бесконечный кошмар. Словно, он едет на поезде по кольцу. Одни и те же голые деревья сменяют друг друга. Одно и тоже поросшее тиной озеро мелькает перед глазами. Одни и те же обветшалые и покосившиеся дома. Все время один и тот же мрачный и до боли знакомый пейзаж… И всегда одно лицо отражается в стекле окна: ЕЕ. Родное. Чужое. ЕЕ.
- И ты поверил в эту чушь? – она скривила губы в подобие улыбки и из ее рта вырвался хохот. Жесткий. Пугающий. Безумный. Будто по венам и сердцу Майкла режут бритвой. Раз. Другой. Еще. Еще. И еще. И так до тех пор, пока изощренная пытка не наскучила мяснику: - Это было забавно! Видеть блеск твоих глаз при мысли о детях. Слышать, как строишь планы на будущее… Как же мне сейчас хорошо, Майкл. Хорошо от того, что тебе плохо…
Майкл поймал себя на мысли, что самое страшное заключается не в тех словах, что она вонзает в него, вгрызаясь в душу острыми резцами, а в том, насколько она искренна. Его мышцы сковал безотчетный ужас. Майкл порывался уйти. Сбежать, как можно дальше. Не оглядываясь назад. Но не мог. Нечто, называемое любовью, все еще держало его в комнате. Нечто, именуемое надеждой, упрямо шептало, что может быть у них… у него еще есть шанс все исправить и искупить вину. Нечто, что хочет крикнуть во всю глотку: «Я ВИНОВАТ! ПРОСТИ!» не отпускает его, цепкой хваткой вцепившись в запястья.
- Джул, тебе нужно лечиться, - сдавленно пробормотал Майкл, вынуждая себя дышать. Прекратив сопротивляться той силе, что швырнула его, как щепку, в ее объятия два года назад. Сдавшись воле глупой эмоции, из-за которой еще раньше он изменял Джул, оправдываясь тем, что проверяет свои чувства. Проверяет насколько она, Джул, ему важна.
- Милый, что-то не так? – резкая метаморфоза и она произносит это ласково, с беспокойством вглядываясь в глаза мужчины. Джул подошла к Майклу и протянула руку к его лицу. Он рефлекторно отшатнулся, оцепенев от внезапной перемены: - Мальчик мой, ты меня боишься? – Джул надула губки, подняла брови домиком и невинно, будто ничего не произошло, словно, не желала его смерти какую-то минуту назад, поинтересовалась: - Майкл, я сказала или сделала что-то не то?
- Не притворяйся, Джул, - выдавил из себя Майкл, теряя связь с реальностью. Не в первый раз…
- Майкл, ты пугаешь меня, - в ее голосе испуг, забота и волнение. Зеленые осколки глаз источают тревогу и страх: - Любимый, мне страшно. Скажи хоть что-нибудь… Пожалуйста, милый… - попросила она.
Господи!... Неужели я схожу с ума???...
- Мне кажется, разум играет со мной злую шутку, - нахмурившись, признался Майкл: - Помоги мне, Джул, родная, - он умолял. Снова и снова.
- Тише… тише… - пробормотала Джул, обвив его шею, и, притянув мужчину к себе. Она позволила ему уткнуться лбом в свое плечо и повторяла, нежно поглаживая Майкла по спине, словно, успокаивая испугавшегося грозы ребенка: - Я рядом… я с тобой…Тшш…
***
Джул сидела на кровати и молча наблюдала за ним. Вглядывалась в черты лица. Изучала. Ждала.
Майкл разлепил веки и невольно вздрогнул, встретившись с ошпаривающим безразличием, хлещущим через край в родных зеленоватых глазах, но не ЕЕ. Списав все на усталость, он не придал этому значения:
- Джул, родная, почему не спишь? – Майкл перевернулся на бок и обнял ее за талию, вдохнув нежный аромат ванили и апельсина, исходящий от нее.
- Убери от меня руки! – со звенящим металлом отозвалась она, окинув мужчину полным презрения взглядом.
Майкла обдало холодом и ненавистью:
- Джул, что с тобой? – он запутался. Он не мог понять, где реальность, а где воображение забавляется с его разумом.
- Сделай одолжение мне и себе: умри, - спокойно. Без единого оттенка эмоции. Хладнокровно. Джул знала, что и как говорить.
УМРИ… И мост с грохотом и скрежетом рухнул в пропасть между двумя берегами. Осознание того, что его реальность приобрела кровавые подтеки, выбило из легких кислород…
Майкл разлепил веки и невольно вздрогнул, встретившись с ошпаривающим безразличием, хлещущим через край в родных зеленоватых глазах, но не ЕЕ. Списав все на усталость, он не придал этому значения:
- Джул, родная, почему не спишь? – Майкл перевернулся на бок и обнял ее за талию, вдохнув нежный аромат ванили и апельсина, исходящий от нее.
- Убери от меня руки! – со звенящим металлом отозвалась она, окинув мужчину полным презрения взглядом.
Майкла обдало холодом и ненавистью:
- Джул, что с тобой? – он запутался. Он не мог понять, где реальность, а где воображение забавляется с его разумом.
- Сделай одолжение мне и себе: умри, - спокойно. Без единого оттенка эмоции. Хладнокровно. Джул знала, что и как говорить.
УМРИ… И мост с грохотом и скрежетом рухнул в пропасть между двумя берегами. Осознание того, что его реальность приобрела кровавые подтеки, выбило из легких кислород…
***
Майкл не помнил, как добрел до ванной. Он не помнил, когда в его руках появилось лезвие. Он не понимал, почему режет, будто масло вены и плоть, впивая острие, как можно глубже, до кости…
Майкл безвольно опустил руки по швам и шаркающими шагами вернулся в спальню, ощущая, как горячая кровь струится по запястьям, течет по ладоням и с тихим звуком капает на пол, впитываясь в ворс ковра… Он сел на кресло возле камина и уставился немигающим взглядом на затухающее пламя…
Джул не двигалась. Она смотрела на мужчину с пугающим упоением, наблюдая за тем, как из него вытекает жизнь: капля за каплей, пока его глаза не стали стеклянными… Пока он безвольно не осел еще ниже, точно игрушка, у которой села батарейка…
Она удовлетворенно осклабилась и мельком посмотрела на часы. До полуночи осталось каких-то полторы минуты, а секунды, будто нарочно медлят. Оскал исчез с ее лица, оставив лишь выражение безучастности…
Месть… Она насладилась ею сполна… Но в душе по-прежнему пустота…
Ей все равно, что будет дальше. Потому что дальше будет «ничто»…
Когда Джул услышала скрип когтей по паркетному полу в коридоре и звериный рык, она не вздрогнула и не повернула к ним головы. Она терпеливо ждала момента, который поставит точку в ее недочеловеческом существовании… И он настал…
Миг, когда ее сердце перестало биться, стал мигом, написавшим новую строчку неразборчивым размашистым почерком в повествовании о жизни Джул… Жизни, которую она сама загубила, ослепленная желанием мести…
Майкл безвольно опустил руки по швам и шаркающими шагами вернулся в спальню, ощущая, как горячая кровь струится по запястьям, течет по ладоням и с тихим звуком капает на пол, впитываясь в ворс ковра… Он сел на кресло возле камина и уставился немигающим взглядом на затухающее пламя…
Джул не двигалась. Она смотрела на мужчину с пугающим упоением, наблюдая за тем, как из него вытекает жизнь: капля за каплей, пока его глаза не стали стеклянными… Пока он безвольно не осел еще ниже, точно игрушка, у которой села батарейка…
Она удовлетворенно осклабилась и мельком посмотрела на часы. До полуночи осталось каких-то полторы минуты, а секунды, будто нарочно медлят. Оскал исчез с ее лица, оставив лишь выражение безучастности…
Месть… Она насладилась ею сполна… Но в душе по-прежнему пустота…
Ей все равно, что будет дальше. Потому что дальше будет «ничто»…
Когда Джул услышала скрип когтей по паркетному полу в коридоре и звериный рык, она не вздрогнула и не повернула к ним головы. Она терпеливо ждала момента, который поставит точку в ее недочеловеческом существовании… И он настал…
Миг, когда ее сердце перестало биться, стал мигом, написавшим новую строчку неразборчивым размашистым почерком в повествовании о жизни Джул… Жизни, которую она сама загубила, ослепленная желанием мести…
***
…Это история моей жизни… История смерти… Это мой ответ на вечные, как мир, вопросы… В чем смысл жизни?... В боли… Она разная и всегда неотступно следует за нами… Словно, тень… В каком бы Аду мы не были: в выдуманном нами при жизни или в настоящему Аду, в месте, в котором нахожусь я…
***
Мне нравится, как сходишь ты с ума,
Как вены режешь, глупо полагая,
Что порванной души сквозную боль,
Заменит просто боль другая.
Мне нравится, как ты при мне дрожишь,
Как смотришь на меня и вожделенно
Слюну глотаешь и молчишь,
Мечтая о любви самозабвенно!
Мне нравится сводить тебя с ума,
Держать, как собачонку, на веревке,
Дразнить, испытывать, потом съедать,
Как кошка мышку в мышеловке.
И так забавно в ухо дышишь ты,
Предполагая, что меня заводишь,
Запоминая милые черты,
Согласно плану, тихо с ума сходишь.
Тебя, любимый, больше всех ждала,
Тебе лишь одному я доверяла
И не заметила, как в страшном сне,
Измена в дверь мою давно стучала.
Я большего не смела и просить:
Есть крыша, стены, пол и мы с тобою.
Я так боялась без тебя прожить,
Что и измену назвала любовью.
Ты сам меня жестоко предавал,
Теперь ты вспомнил все, но я – другая,
С надеждой все вернуть ты в дверь стучал,
Что приговор подписан твой, не зная.
Когда ушел ты, душу продала
За то, чтоб ты вернулся ко мне снова.
Душа ушла, за ней любовь и страх,
Но мстить я до последнего готова…
Как вены режешь, глупо полагая,
Что порванной души сквозную боль,
Заменит просто боль другая.
Мне нравится, как ты при мне дрожишь,
Как смотришь на меня и вожделенно
Слюну глотаешь и молчишь,
Мечтая о любви самозабвенно!
Мне нравится сводить тебя с ума,
Держать, как собачонку, на веревке,
Дразнить, испытывать, потом съедать,
Как кошка мышку в мышеловке.
И так забавно в ухо дышишь ты,
Предполагая, что меня заводишь,
Запоминая милые черты,
Согласно плану, тихо с ума сходишь.
Тебя, любимый, больше всех ждала,
Тебе лишь одному я доверяла
И не заметила, как в страшном сне,
Измена в дверь мою давно стучала.
Я большего не смела и просить:
Есть крыша, стены, пол и мы с тобою.
Я так боялась без тебя прожить,
Что и измену назвала любовью.
Ты сам меня жестоко предавал,
Теперь ты вспомнил все, но я – другая,
С надеждой все вернуть ты в дверь стучал,
Что приговор подписан твой, не зная.
Когда ушел ты, душу продала
За то, чтоб ты вернулся ко мне снова.
Душа ушла, за ней любовь и страх,
Но мстить я до последнего готова…
@темы: Сами по себе, Драма, Оригинальные персонажи, Фанфикшен